Секретные миссии (сборник) - Страница 107

107

Но тогда я ничего не знал об этой операции, и только надеялся, что задание, данное Линдемансу, не обойдется нам слишком дорого. Все, что я мог сделать при тех обстоятельствах, так это написать официальный рапорт и послать его в штаб верховного главнокомандующего.

V

Что произошло тремя днями позже, хорошо известно всему миру, поэтому я расскажу об этом лишь в нескольких словах. Ранним утром семнадцатого сентября был выброшен самый крупный в истории воздушный десант. Десять тысяч парашютистов 1-й английской воздушнодесантной дивизии выбросились у Арнема, а двадцать тысяч американских парашютистов и три тысячи польских — у Граве и Неймегена. Их задача состояла в том, чтобы захватить и удерживать плацдармы на Маасском канале, на реках Ваал и Реп, в то время как бронетанковые соединения главных сил ринутся вперед, чтобы соединиться с воздушным десантом и форсировать водные рубежи с ходу. Это был смелый план. Все зависело от того, насколько внезапной окажется для немцев выброска парашютистов за линией их фронта. Подсчитано, что если бы немцы были застигнуты врасплох, им потребовалось бы несколько дней, прежде чем они смогли бы перегруппировать свои силы, чтобы предпринять какие-либо серьезные действия против воздушнодесантных войск, захвативших намеченные плацдармы. За это время главные силы продвинулись бы на значительное расстояние, и если бы парашютисты, которым с воздуха сбросили бы продовольствие и боеприпасы, продержались, была бы достигнута блестящая победа.

Вначале все, казалось, шло согласно намеченному плану. Воздушная разведка, проведенная утром шестнадцатого сентября, показала, что в районе Арнема немцы вели себя как обычно. Но с наступлением темноты немецкие танковые части заняли отведенные им позиции вокруг основного района выброски, замаскировав танки за канавами, рвами и изгородями. На заре парашютисты выбросились с самолетов, но они не заметили каких-либо признаков замешательства и паники у противника. Было ясно, что все обернулось не так, как планировалось. Но в то время несведущие думали, что немцы по счастливой случайности сосредоточили свои танки и пехоту как раз в том месте, где должен был выброситься воздушный десант.

Затем последовали девять дней ожесточенных боев с противником, который окружил доблестных парашютистов плотным кольцом. Продовольствие и боеприпасы были у них на исходе, когда район обороны уменьшился настолько, что сбрасываемые с воздуха предметы снабжения чаще падали в расположение немцев, чем к парашютистам. Две тысячи четыреста «красных дьяволов Арнема» с кровопролитными боями пробились через кольцо окружения, оставив позади себя семь тысяч убитых и раненых. Смелая операция провалилась. Это было единственное крупное поражение Монтгомери в этой войне. В результате война затянулась еще на шесть месяцев, принося новые жертвы и новые разрушения. В эту «черную зиму» в связи с разрушением дамб и затоплением посевов почти двести тысяч голландских женщин и мужчин погибли от наводнения или умерли от голода. Но никто, кроме меня, не знал действительной причины, приведшей операцию к провалу. Говорили разное, что поражение «на войне обычная вещь», что «немцам повезло, а нам нет» и тому подобное. Мне же было ясно одно: Линдеманс предатель.

VI

У меня была масса других дел, но я не отложил в сторону дело Линдеманса. Рапорт, который я написал в штаб верховного главнокомандующего, без сомнения, подшили к делу. Этот вопрос был одним из многих, которые должен был решить разведывательный отдел штаба. Многие старшие офицеры, которые должны были строить свои доклады на материалах рапортов, могли тем не менее признать мои подозрения фантастическими и сумасбродными. Обвинить прославленного руководителя Движения сопротивления одной из союзных нам стран в предательстве — это факт не только абсурдный, но и рискованный. Такое обвинение могло легко привести к серьезным политическим и дипломатическим осложнениям. Вряд ли найдется человек, который захочет впутывать себя в политику или дипломатию в разгар величайшей войны, которую когда-либо вело человечество. Наоборот, он всеми силами постарается избавиться от такого опасного дела. Поэтому вопрос о Линдемансе оставался нерешенным. И всякий раз, когда я встречал своего коллегу из английской контрразведки, приданной штабу верховного главнокомандующего, этого умнейшего человека, который впоследствии занимал ряд исключительно важных должностей, работая по политической линии, я забрасывал его вопросами о Линдемансе. Он всегда был любезен со мной, но я замечал, что мои умозаключения не производили на него должного впечатления. И если такой умный человек, с большим опытом работы в контрразведке не верил в мои доказательства, то уж тем более было маловероятно, что «кабинетные» офицеры штаба верховного главнокомандующего, занимающиеся вопросами, которые требовали немедленного разрешения, станут прислушиваться к моим предположениям.

Прошло шесть недель, но Линдеманс, несмотря на все мои усилия, арестован не был. По-прежнему не было прямых улик, свидетельствующих о виновности Линдеманса. Но однажды вечером я нашел такую улику... Наступление союзников продолжалось. Со времени трагического провала воздушнодесантной операции у Арнема наши армии вели упорные бои за каждую пядь земли. Я был в Эйндховене, который теперь находился в наших руках. Как известно, к этому времени у меня забрали и моих помощников и легковую машину. Я работал один и выполнял обязанности следователя, судьи и тюремщика.

107