Секретные миссии (сборник) - Страница 25

Читатель не должен думать, что Канарис стремился использовать свой пост только для заговора против Гитлера. Большое внимание он уделял сбору сведений и распространению информации.

Не раз он обсуждал со своими помощниками техническую сторону разведывательной работы. «Подслушивание телефонных разговоров — бесполезное занятие, — однажды сказал он Шлабрендорфу, указывая на кучу донесений, ежедневно поступавших к нему от специального исследовательского бюро. — Ведь теперь в Германии никто не говорит открыто по телефону, поэтому вы можете читать эти донесения целый день и абсолютно ничего не узнаете».

«Мой адмирал был не совсем прав в этом вопросе, — признался мне после войны Рихард Протце. — Специальное исследовательское бюро имело приказ вести наблюдение за его собственным телефоном. Нет сомнения в том, что подслушивание телефонных разговоров может дать многое, если вы хорошо знаете, чего ищете. Гестапо, несомненно, понимало, что подслушивание телефонных разговоров начальника абвера — дело весьма стоящее».

Гестапо не раз устанавливало микрофоны в стенах крыла гостиницы «Адлон», примыкавшего к английскому посольству. Но я не думаю, что нацисты подслушали много важных сведений. Однажды гестапо заинтересовалось тем, что один английский дипломат часто приглашал немецкую актрису на ужин. За этой парой бесплодно наблюдали долгое время. А когда из Лондона прибыли английские инженеры, они обнаружили микрофоны в стенах английского посольства.

И абвер, и гестапо имели дешифровальные отделы. Дешифрование — большое искусство. Когда министерство иностранных дел направляло важную ноту в иностранные посольства, дешифровальщики ждали, когда зашифрованное донесение с текстом ноты будет отправлено на почту. Ведь могло быть так, что чрезмерно усердный работник посольства передаст ноту, не перефразируя ее, и. что оригинал, находившийся в руках абвера, даст им возможность раскрыть код. Абверовские дешифровальщики считали английские шифры самыми трудными.

Кроме системы обычных агентов, для видимости занимавших какой-либо дипломатический, консульский или торговый пост, адмирал имел широкую сеть особо доверенных людей, в задачу которых входил сбор и передача стратегических и тактических сведений. Он платил большие деньги глухонемым, но не за их умение хранить секреты, а за своеобразное дарование определять содержание речи по движению губ. Глухонемой с блокнотом для стенографической записи, сидящий в одном конце зала, может принести довольно точный отчет о беседе английского дипломата со своим компаньоном, занимавших столик в другом конце ресторана.

Немецкая агентурная сеть в Великобритании была небольшой. Ею руководили из Дублина, Лиссабона, Осло и Гамбурга. Но помимо этой агентуры немецкая разведка раскрывала некоторые английские секреты и через определенные посольства и учреждения доминионов в Лондоне. Однажды, сразу же после Мюнхенской конференции, Канарис специально показал одному посетителю секретное донесение, посланное в Лондон английским посольством в Берлине всего лишь неделю назад. В этом документе рассматривалось состояние железных дорог Германии и их потенциальные возможности во время войны. Адмирал часто проявлял подобную «беспечность», и вскоре англичане знали, что кто-то фотографирует правительственные документы и передает их немцам.

«Мне говорили, будто Канарис был хорошо осведомлен о деятельности английской секретной службы», — сказал я Рихарду Протце. Протце кивнул седой головой и ответил: «Да, адмирал знал многое, хотя, пожалуй, и не все. Однако больше, чем вы можете предположить. В некоторых случаях это легко было сделать. Перед войной у нас были соглашения с Прибалтийскими государствами о координации деятельности военной разведки. Мы просто им говорили, чтобы они устроили наших агентов в учреждения английской разведывательной службы в Каунасе, Риге и Таллине. Затем в начале войны в Гааге я ежедневно получал донесения о деятельности английской секретной службы от платного английского агента. Это вполне обычная вещь».

Директива Гитлера затрудняла действия Канариса по улучшению работы разведывательной службы в Англии. Военный атташе в Лондоне имел строгий приказ не заниматься нелегальной разведывательной деятельностью, и генерал Гейр фон Швеппенбург писал в своих мемуарах о частых спорах по этому вопросу с Канарисом, который хотел, чтобы он, Швеппенбург, как можно больше делал для абвера. К концу войны немецких агентов в Англии стало немного, большинство их средств связи находилось под наблюдением. Контрразведывательная служба англичан действовала эффективно, и немецкая разведка в Дублине временами сбивалась с толку ложной информацией, которую она получала от своих агентов. Это часто вводило в заблуждение немецкое правительство.

Канарис имел привычку лично беседовать со своими агентами, возвращавшимися в Берлин после выполнения задания. Он внимательно, с явным интересом слушал их даже тогда, когда они сообщали о том, что ему было давно известно.

«Все, что вы говорите, очень любопытно!» — восклицал Канарис.

В Германии действовали четыре основных разведывательных центра, которые занимались сбором разведывательных сведений за рубежом: отделение абвера в Кенигсберге работало против России; мюнхенское отделение вело разведку на Балканах и в странах Средиземного моря; Кельн имел дело с Францией, а Гамбург — с Британскими островами, Скандинавией и странами американского континента.